Альберт Эйнштейн. Мотивы научного исследования

Зна­ко­мясь с тру­да­ми вели­ко­го физи­ка-тео­ре­ти­ка, я наткнул­ся на очень инте­рес­ную речь, извест­ную как “Моти­вы науч­но­го иссле­до­ва­ния”. Так­же речь печа­та­лась под назва­ни­ем “Прин­ци­пы науч­но­го иссле­до­ва­ния”. Может пока­зать­ся, что эта замет­ка дале­ка от фон­до­во­го рын­ка, одна­ко в ней содер­жит­ся ряд идей, кото­рые могут быть полез­ны как начи­на­ю­щим, так и про­дви­ну­тым трейдерам.

В целях улуч­ше­ния чита­е­мо­сти в речь Эйн­штей­на добав­ле­на графика.

Об авторе

Аль­берт Эйн­штейн (1879–1955) — физик-тео­ре­тик, один из осно­ва­те­лей совре­мен­ной тео­ре­ти­че­ской физи­ки, лау­ре­ат Нобе­лев­ской пре­мии по физи­ке 1921 года, обще­ствен­ный дея­тель-гума­нист. Жил в Гер­ма­нии (1879—1893, 1914—1933), Швей­ца­рии (1893—1914) и США (1933—1955). Почёт­ный док­тор око­ло 20 веду­щих уни­вер­си­те­тов мира, член мно­гих Ака­де­мий наук, в том чис­ле ино­стран­ный почёт­ный член АН СССР (1926). Автор более 300 науч­ных работ по физи­ке, а так­же око­ло 150 книг и ста­тей в обла­сти исто­рии и фило­со­фии нау­ки, пуб­ли­ци­сти­ки и др. Ниже при­ве­ден текст речи Эйн­штей­на “Моти­вы науч­но­го иссле­до­ва­ния”, впер­вые опуб­ли­ко­ван­ный в сбор­ни­ке «Zu Max Plancks — 60. Geburstag: Ausprachen in der Deutsche physikalische Gesellschaft». Karlsruhe, 1918».

Мотивы научного исследования

Храм нау­ки — стро­е­ние мно­го­слож­ное. Раз­лич­ны пре­бы­ва­ю­щие в нем люди и при­вед­шие их туда духов­ные силы. Неко­то­рые зани­ма­ют­ся нау­кой с гор­дым чув­ством сво­е­го интел­лек­ту­аль­но­го пре­вос­ход­ства; для них нау­ка явля­ет­ся тем под­хо­дя­щим спор­том, кото­рый дол­жен им дать пол­но­ту жиз­ни и удо­вле­тво­ре­ние често­лю­бия. Мож­но най­ти в хра­ме и дру­гих: пло­ды сво­их мыс­лей они при­но­сят здесь в жерт­ву толь­ко в ути­ли­тар­ных целях. Если бы послан­ный богом ангел при­шел в храм и изгнал из него тех, кто при­над­ле­жит к этим двум кате­го­ри­ям, то храм ката­стро­фи­че­ски опу­стел бы. Все-таки кое-кто из людей как про­шло­го, так и наше­го вре­ме­ни в нем бы остал­ся. К чис­лу этих людей при­над­ле­жит и наш Планк, и поэто­му мы его любим.

Я хоро­шо знаю, что мы толь­ко что с лег­ким серд­цем изгна­ли мно­гих людей, постро­ив­ших зна­чи­тель­ную, воз­мож­но, даже наи­боль­шую, часть нау­ки; по отно­ше­нию ко мно­гим при­ня­тое реше­ние было бы для наше­го анге­ла горь­ким. Но одно кажет­ся мне несо­мнен­ным: если бы суще­ство­ва­ли толь­ко люди, подоб­ные изгнан­ным, храм не под­нял­ся бы, как не мог бы вырас­ти лес из одних лишь вью­щих­ся рас­те­ний. Этих людей удо­вле­тво­ря­ет, соб­ствен­но гово­ря, любая аре­на чело­ве­че­ской дея­тель­но­сти: ста­нут ли они инже­не­ра­ми, офи­це­ра­ми, ком­мер­сан­та­ми или уче­ны­ми — это зави­сит от внеш­них обсто­я­тельств. Но обра­тим вновь свой взгляд на тех, кто удо­сто­ил­ся мило­сти анге­ла. Боль­шин­ство из них — люди стран­ные, замкну­тые, уеди­нен­ные; несмот­ря на эти общие чер­ты они в дей­стви­тель­но­сти силь­нее раз­нят­ся друг от дру­га, чем изгнан­ные. Что при­ве­ло их в храм? Нелег­ко на это отве­тить, и ответ, без­услов­но, не будет оди­на­ко­вым для всех.

Как и Шопен­гау­эр, я преж­де все­го думаю, что одно из наи­бо­лее силь­ных побуж­де­ний, веду­щих к искус­ству и нау­ке, — это жела­ние уйти от буд­нич­ной жиз­ни с ее мучи­тель­ной жесто­ко­стью и без­утеш­ной пусто­той, уйти от уз веч­но меня­ю­щих­ся соб­ствен­ных при­хо­тей. Эта при­чи­на тол­ка­ет людей с тон­ки­ми душев­ны­ми стру­на­ми от лич­ных пере­жи­ва­ний в мир объ­ек­тив­но­го виде­ния и пони­ма­ния. Эту при­чи­ну мож­но срав­нить с тос­кой, неот­ра­зи­мо вле­ку­щей горо­жа­ни­на из шум­ной и мут­ной окру­жа­ю­щей сре­ды к тихим высо­ко­гор­ным ланд­шаф­там, где взгляд дале­ко про­ни­ка­ет сквозь непо­движ­ный чистый воз­дух и насла­жда­ет­ся спо­кой­ны­ми очер­та­ни­я­ми, кото­рые кажут­ся пред­на­зна­чен­ны­ми для вечности.

Но к этой нега­тив­ной при­чине добав­ля­ет­ся и пози­тив­ная. Чело­век стре­мит­ся каким-то адек­ват­ным спо­со­бом создать в себе про­стую и ясную кар­ти­ну мира для того, что­бы ото­рвать­ся от мира ощу­ще­ний, что­бы в извест­ной сте­пе­ни попы­тать­ся заме­нить этот мир создан­ной таким обра­зом кар­ти­ной. Этим зани­ма­ют­ся худож­ник, поэт, тео­ре­ти­зи­ру­ю­щий фило­соф и есте­ство­ис­пы­та­тель, каж­дый по-сво­е­му. На эту кар­ти­ну и ее оформ­ле­ние чело­век пере­но­сит центр тяже­сти сво­ей духов­ной жиз­ни, что­бы в ней обре­сти покой и уве­рен­ность, кото­рые он не может най­ти в слиш­ком тес­ном голо­во­кру­жи­тель­ном кру­го­во­ро­те соб­ствен­ной жизни.

Какое место зани­ма­ет кар­ти­на мира физи­ков-тео­ре­ти­ков сре­ди всех воз­мож­ных таких кар­тин? Бла­го­да­ря исполь­зо­ва­нию язы­ка мате­ма­ти­ки эта кар­ти­на удо­вле­тво­ря­ет наи­бо­лее высо­ким тре­бо­ва­ни­ям в отно­ше­нии стро­го­сти и точ­но­сти выра­же­ния вза­и­мо­за­ви­си­мо­стей. Но зато физик вынуж­ден силь­нее огра­ни­чи­вать свой пред­мет, доволь­ству­ясь изоб­ра­же­ни­ем наи­бо­лее про­стых, доступ­ных наше­му опы­ту явле­ний, тогда как все слож­ные явле­ния не могут быть вос­со­зда­ны чело­ве­че­ским умом с той точ­но­стью и после­до­ва­тель­но­стью, кото­рые необ­хо­ди­мы физи­ку-тео­ре­ти­ку. Выс­шая акку­рат­ность, ясность и уве­рен­ность — за счет пол­но­ты. Но какую пре­лесть может иметь охват тако­го неболь­шо­го сре­за при­ро­ды, если наи­бо­лее тон­кое и слож­ное мало­душ­но и бояз­ли­во остав­ля­ет­ся в сто­роне? Заслу­жи­ва­ет ли резуль­тат столь скром­но­го заня­тия гор­до­го назва­ния «кар­ти­ны мира»?

Я думаю — да, ибо общие поло­же­ния, лежа­щие в осно­ве мыс­лен­ных постро­е­ний тео­ре­ти­че­ской физи­ки, пре­тен­ду­ют быть дей­стви­тель­ны­ми для всех про­ис­хо­дя­щих в при­ро­де собы­тий. Путем чисто логи­че­ской дедук­ции из них мож­но было бы выве­сти кар­ти­ну, т. е. тео­рию всех явле­ний при­ро­ды, вклю­чая жизнь, если этот про­цесс дедук­ции не выхо­дил бы дале­ко за пре­де­лы твор­че­ской воз­мож­но­сти чело­ве­че­ско­го мыш­ле­ния. Сле­до­ва­тель­но, отказ от пол­но­ты физи­че­ской кар­ти­ны мира не явля­ет­ся принципиальным.

Отсю­да выте­ка­ет, что выс­шим дол­гом физи­ков явля­ет­ся поиск тех общих эле­мен­тар­ных зако­нов, из кото­рых путем чистой дедук­ции мож­но полу­чить кар­ти­ну мира. К этим зако­нам ведет не логи­че­ский путь, а толь­ко осно­ван­ная на про­ник­но­ве­нии в суть опы­та инту­и­ция. При такой неопре­де­лен­но­сти мето­ди­ки мож­но думать, что суще­ству­ет про­из­воль­ное чис­ло рав­но­цен­ных систем тео­ре­ти­че­ской физи­ки; в прин­ци­пе это мне­ние без­услов­но вер­но. Но исто­рия пока­за­ла, что из всех мыс­ли­мых постро­е­ний в дан­ный момент толь­ко одно ока­зы­ва­ет­ся пре­об­ла­да­ю­щим. Никто из тех, кто дей­стви­тель­но углуб­лял­ся в пред­мет, не ста­нет отри­цать, что тео­ре­ти­че­ская систе­ма прак­ти­че­ски одно­знач­но опре­де­ля­ет­ся миром наблю­де­ний, хотя ника­кой логи­че­ский путь не ведет от наблю­де­ний к основ­ным прин­ци­пам тео­рии. В этом суть того, что Лейб­ниц удач­но назвал «пред­уста­нов­лен­ной гар­мо­ни­ей». Имен­но в недо­ста­точ­ном уче­те это­го обсто­я­тель­ства серьез­но упре­ка­ют физи­ки неко­то­рых из тех, кто зани­ма­ет­ся тео­ри­ей позна­ния. Мне кажет­ся, что в этом корень и про­шед­шей несколь­ко лет назад поле­ми­ки меж­ду Махом и Планком.

Горя­чее жела­ние уви­деть эту пред­уста­нов­лен­ную гар­мо­нию явля­ет­ся источ­ни­ком настой­чи­во­сти и неис­то­щи­мо­го тер­пе­ния, с кото­ры­ми, как мы зна­ем, отдал­ся Планк общим про­бле­мам нау­ки, не поз­во­ляя себе откло­нять­ся ради более бла­го­дар­ных и лег­че дости­жи­мых целей. Я часто слы­шал, что кол­ле­ги при­пи­сы­ва­ли такое пове­де­ние необы­чай­ной силе воли и дис­ци­плине, но мне пред­став­ля­ет­ся, что они не пра­вы. Душев­ное состо­я­ние, спо­соб­ству­ю­щее тако­му тру­ду, подоб­но рели­ги­оз­но­сти или влюб­лен­но­сти: еже­днев­ное ста­ра­ние про­ис­те­ка­ет не из како­го-то наме­ре­ния или про­грам­мы, а из непо­сред­ствен­ной потребности.

Он здесь вме­сте с нами, наш доро­гой Планк; он внут­ренне посме­и­ва­ет­ся над этим моим ребя­че­ским мани­пу­ли­ро­ва­ни­ем фона­рем Дио­ге­на. Наша сим­па­тия к нему не нуж­да­ет­ся в баналь­ном обос­но­ва­нии. Пусть любовь к нау­ке про­дол­жа­ет укра­шать ему жизнь и при­ве­дет его к раз­ре­ше­нию им самим постав­лен­ной и зна­чи­тель­но про­дви­ну­той важ­ней­шей физи­че­ской про­бле­мы наше­го вре­ме­ни. Пусть ему удаст­ся объ­еди­нить кван­то­вую меха­ни­ку, элек­тро­ди­на­ми­ку и меха­ни­ку в логи­че­ски строй­ную систему.